Игорь Негатин - За гранью Джихада [СИ]

Он повернулся к своим парням и внимательно осмотрел каждого из них. Видимо остался доволен увиденным и кивнул.

— Ну что, мужики? Попрыгали?

Все послушно попрыгали, послушали и неторопясь потянулись к выходу.

Спустя двенадцать часов мы подошли к заброшенному аулу и расположились на небольшой отдых.

Аул был расположился в долине, которая напоминала равнобедренный треугольник с вершиной направленной на север. Вокруг высились скалы, на которые без снаряжения лезть не хотелось. В южной части долины шумел водопад. Он падал с десятиметровой высоты в каменную чашу, созданную природой для этого случая. Успокоившись после падения, вода мирно протекала ручьем через всю деревню и бежала дальше, впадая через тридцать пять километров в Амазонку.

Рядом с водопадом чернел проход, ведущий на юг. Путь начинался с хорошей и удобной тропы, которая быстро изчезала в лабиринте скальных изломов. Затем следовал тяжёлый подъём, ведущий к первому «Амазонскому» перевалу. Примерно в двенадцати часах пути, дорогу преграждала пропасть, ограждённая отвесными скалами. Её можно было обойти по широкому карнизу, который опоясывал это «преддверие» ада. В северной части этого прохода была удобная площадка, позволяющая держать окрестности под контролем. Одно время там собирались поставить блокпост, закрывающий проход на север, но идея так и осталась в планах. Снабжать эту удалённую точку было бы слишком сложно.

Люди, бродившие в этих местах, называли этот переход мостом мёртвых. Скалы в этих местах, были изрезаны вертикальными полосками. Если добавить немного фантазии, то можно найти сходство с костями, спрессованными в монолит. Не самый приятное место на этой земле. Но до тех мест ещё надо добраться. Почти день пути, если никто не помешает.

На окраине посёлка было удобное место для стоянки. Хорошо укрытое от посторонних глаз, но с прекрасным видом на пустующую деревню. Склон был покрыт густыми зарослями высокого, в человеческий рост, кустарника. Притом ещё и жутко колючего. Со стороны аула шёл крутой подъём, потом небольшая терраса и опять подъём. Вот на этой зелёной террасе мы и устроились. Весь аул как на ладони. Парни выставили охранение и завалились завтракать и отдыхать. Мы с Полем уселись рядом с капитаном и разложили нехитрую еду.

— Ну ты даёшь, — капитан даже глазами захлопал, увидя как я ем солёное сало. — Могёшь!

— Не «могёшь», а «могешь», — кивнул я и добавил к салу небольшой кусочек офицерского «лимона» — репчатого лука.

— А ещё говорят, что мусульмане свинину не едят. Мол, «харам» и всё такое.

— Мы сейчас где?

— За речкой…

— Вот! — я ткнул пальцем в небо. — Считай, что без пяти минут на войне. А на войне, правоверному мусульманину можно есть всё, что ему заблагорассудится.

— Да ну, заливаешь! — не поверил Верещагин и посмотрел на Поля. Тот молча кивнул.

— Точно тебе говорю, — сказал я, продолжая жевать сало. — Не скажу, что поросёнок превратится в барана и станет халяльным,[11] но есть его можно — особого греха не будет. Тем более, что я не особо верующий. Меня и дедушка, да помилует Аллах его душу, за это частенько ругал. Хотя и сам был грешником, каких мало.

— Век живи, век учись, — покачал головой капитан. Вдруг он прищурился и посмотрел на одного на бойцов. Видимо, тот ему подал какой-то знак.

Да, картина была интересная. В заброшенный аул входил отряд. Человек тридцать, не больше. Шли осторожно, двумя рядами, ощетинившись стволами во все стороны. Впереди них, метрах в пятидесяти, шел передовой дозор из трёх человек. Когда подошли к границе домов, в стороны скользнули ещё четыре человека, которые осматривали брошенные дома.

— Твою мать, — прошипел Верещагин. — Граница под боком, а они разгуливают, как у себя дома. Бараны…

— Да, интересно, за каким дьяволом они сюда припёрлись?

— А я знаю?! — дёрнул щекой капитан. — Думаю, что не культурные связи налаживать. Мне говорили, что человек пять пойдёт в нашу сторону, но никак не больше.

— Хреновые у тебя друзья на той стороне, капитан, — тихо сказал Поль и убрался за камни.

Это правильно. Нечего тут отсвечивать. Не у себя дома. Тридцать человек, это конечно хуже, чем пять, но согласитесь — лучше чем двести. Нет, мы могли бы с ними разделаться. Тридцать человек против двенадцати, это ребята несерьёзно. Тем более, что у нас позиция хорошая. Но мы сюда не за этим пришли. Будет обидно, если начнём шуметь заранее. В конце-концов, мы в разведке, а не в патруле.

Банда прошла метрах в ста пятидесяти от нас и разместилась чуть дальше — в развалинах, стоящих на севере аула. Уцелевших домов здесь почти не было. Дома, находившиеся в этой части посёлка, были разрушены почти до основания. Лишь у нескольких сохранились стены с зияющими провалами окон, а выщербленные пулями кирпичи хранили чёрные метки пожаров. Кстати, кирпичных домов было мало. Три или четыре штуки. Остальные — это глинобитные мазанки. Стены были голубоватого цвета. Глина здесь такая, — с какими-то примесями, который и придавал ей такой оттенок.

Расположившаяся банда нам не мешала. В смысле — мы могли уйти в любой момент. Для этого достаточно обогнуть аул по часовой стрелке и выйти к водопаду. Там широкий распадок, есть где и спрятаться, и разминуться со встречными. Если первым заметишь гостей, конечно.

— Не вовремя они здесь объявились, — зашипел Верещагин.

— А вот тут ты не прав, — веско заметил Поль. — Наоборот, очень вовремя. Думаешь, что было бы лучше столкнуться с ними на тропе?

— Да это понятно, — кивнул капитан, разглядывая гостей в бинокль. — Но всё равно не вовремя. Японский бог!

Не знаю, причём здесь узкоглазые боги? И какой именно? У японцев, если мне память не изменяет, богов — как у дуры фантиков. Камикадзе хреновы… Как бы там ни было, но с капитаном трудно не согласиться. Даже Поль зло прищурился, разглядывая эту картину. Поверьте, было на что посмотреть.

Судите сами — ровно через час, после того как банда утихомирилась и расположилась на отдых, мы собрались убраться восвояси. Тем более, что радиограмму радист отстучал и на берегу этих мальчиков примут. Мобильные патрули подтянутся из саванны и тревожная группа с блокпоста «Амазонка-3».

— Если успеют, — хмуро заметил сержант Филин и сплюнул.

— Не каркай, — оборвал его капитан.

И вот, прошу любить и жаловать… Когда мы уже почти двинулись, наши соседи вдруг забегали, как крысы. Спустя полчаса, в южном проходе появилась новая банда. Пятьдесят человек. Кстати, Верещагин называет их «духами» или «душманами». Как понимаю, это производная от персидского «дошман» — зло замысляющий.